ПРОЕКТ ПЕРЕВОДА ТЕКСТА МАРТИНА ХАЙДЕГГЕРА

Он ехал через Коннектикут
В стеклянной карете.
Внезапно страх пронизал его:
Ему показалось, что тень от его экипажа,–
Это стая Черных Дроздов.

Уоллес Стивенс
“13 способов видеть Черного Дрозда”
(способ №11)

Попытавшись когда-то переводить работы М. Хайдеггера, я встал перед очевидной невозможностью передать мысль автора во всей полноте. Собственно, этот факт не нов и он обнаруживается при любом переводе, однако в том случае, если переводится, скажем, поэтический или глубокий философский текст, ощущение недостаточности всякого перевода делается просто неотступным. Как-то сами собою у меня начали складываться параллельные варианты одних и тех же слов и фраз, а следом пришло и осознание того, что только одновременное звучание, по крайней мере, двух вариантов может приблизить нас к пониманию адекватного смысла. Только в том случае, когда наша мысль зависает между двумя (по крайней мере) однозначностями, проваливается между двух стульев, возникает шанс оказаться собеседником той мысли, которая дышит в тексте. Лишение опоры, утрата обеспеченной надежности привычных слов вынуждают нас открыться для мира текста, увидеть его детским удивленным взглядом. Если, конечно, в нас жив вкус к мысли.
Переводилась мной книга Хайдеггера “Beitrage zur Philosophie (vom Ereignis)”, глава “Die Zuknftige”. Все странные, порой расходящиеся варианты передачи слов в предлагаемом ниже переводе имеют основание в немецком языке, может быть, Хайдеггер и не имел в виду все эти смыслы, но они живут, тем не менее, в его тексте. Несколько странное слово “бътие” – передача немецкого Syen, которое есть устаревшая форма Sein – бытие. Я не претендую на введение нового философского термина, – как и в других случаях использования несколько нелепых и искусственных слов, это просто способ расставить, где можно, “камни преткновения” для мысли, слишком привыкшей к гладкому своему течению. Перевод, к сожалению так и остался неоконченным, но из приводимого фрагмента должны быть понятны суть и смысл предлагаемого “проекта”, способа перевода, суть произведенного текстового эксперимента. Как отмечает Х. Ортега‑и‑Гассет[1], необходимо существование многих переводов одного и того же текста на другой язык, – в зависимости от их предназначения. Возможно, такой способ тоже будет небесполезен для понимания.
Впрочем, и содержание переведенного отрывка как нельзя кстати в нашей теме…

Итак: нажав "плюсик" справа, Вы можете открыть альтернативный вариант перевода фразы.
К ФИЛОСОФИИ (ОТ СОБЫТИЯ)
ГРЯДУЩИЕ
248. Прибудущие
То – пришельцы равного сердца, равного без сомнения для наделяемого им дарения и отказывания. Держатели оси истины бътия, в которой сущее сооружает себя до простого сущностного господства всякой вещи и духа.
Тишайшие свидетели тишайшей тишины, в которой неслышимый толчок повертывает истину из замешательства всех вычисленных точностей обратно в ее сущность: сохранение наисокрытейшего сокрытым, дрожь поступи божественных решений, произрастание сути бытия.
Грядущие: медлительные и долгослушающие основыватели этой сущности истины. Супротивные толчку бътия.
При-будущие есть те будущие, к которым, как ответно о‑жидающим в жертвенной соотнесенности, приходит намек и приступ удаленности и близости последнего Бога.
Дело в том, чтобы подготовить этих прибудущих. Такой подготовке служит изначальное мышление, как замолкание события.
249. Основная настройка прибудущих
Отзвук и подача, скачок и основывание имеют по своей ведущей настройке, которые звучат в унисон, проистекая из основного настроения.
Но это основное настроение столь не может быть описано, сколь и достигнуто в целом начального мышления.
Но едва ли возможно назвать его одним словом: разве что посредством имени соотнесенность.
Но потом это слово должно быть взято во всей полноте про-исхождения, которая своей значимостью исторически приросла из продумывания события.
Основная настройка содержит нахождение в определенном настроении, характер расположения духа, как настроенно-знающей воли события.
Ведущие настройки есть соответственные и звучащие в согласии между собой.
Ведущая настройка созвучия есть испуг в разоблачающейся бътийной покинутости и равно робость перед созвучным событием.
Испуг и робость в чем-то впервые позволяют мысленно исполнить отголосок.
Первоначальное согласие ведущих настроек полностью получает заданную созвучность лишь через основное настроение.
В этом настроении находятся прибудущие, и, в качестве настроенных так, они о-пределяются последним Богом. (О настроении ср. существенное в лекциях о Гёльдерлине)
250. Прибудущие
Они укоренены в барском, в качестве правдивого, знании. Кто достиг этого знания не позволяет себя рассчитать и принудить.
Это знание, кроме того, бесполезно и не имеет “значимости”; оно не ценится и не может быть непосредственно принято в качестве условия истекающей сейчас работы.
Чем должно начинаться знание истинно знающих? Подлинным историческим познанием; т.е. знанием той области и внутристоянием (спрашивающим) в той области, из которой решается будущая история.
Это историческое познание никогда не состоит в установлении и отображении теперешних состояний и напластований данностей и их заповедных целей и притязаний. Это знание знает час события, которое только и образует историю.
Наш час есть век заката. За-ход, подразумеваемый в сущностном смысле, есть ход к молчаливому изготовлению следующего, мгновения и места, в которых случается решение о прибыве и отсутствии богов. Этот закат есть первейшее начало.
Но не-суть заката идет своей собственной и не той дорогой и является заходом в тупик, неможением ничего больше, окончанием под видом исполинского и массового и первенства устройства над тем, что оно должно выполнять.
За-катывающиеся в сущностном смысле есть те, что подкатываются под приходящее(будущее) и жертвуют себя ему как его будущая незримая почва, настойчивые, которые беспрестанно подвергаются вопросу.
Век за-ката знаемым только для принадлежащих. Все другие должны опасаться за-ката и потому не признавать и отрицать его. Ибо для них он только бессилие и кончина.
Истинные за-катывающиеся не знают мрачной “отреченности”, которая не хочет более, поскольку не хочет наступающего; так же, как шумного “оптимизма”, который, несмотря на все заверения еще не истинно желает, потому что он противится тому, чтобы хотеть сверх себя и впервые в превращении обрести самого себя.
За-катывающиеся есть всегда спрашивающие Не-покой вопрошания – это не пустая неуверенность, но начало и лелеяние того покоя, который твердеет как сосредоточенность на достойнейшем вопрошания (событии) простой сердечностью призыва и выдерживает явственнейшую затаенную злобу бытийной покинутости.
Вопрошание о сущности истины и о произрастании сути бытия, – что это, как не решимость на выразительнейшую память.
Но эта решимость вырастает из открытости для необходимого, которое делает неизбежным опыт беды бытийной покинутости.
Опыт этой беды опять-таки, однако, зависит, опять же, от величины силы воспоминания, в общем от господ-ственности знания.
Вопрошание такого рода есть соотнесенность поиска, – где и как истина бытия позволяет основывать себя и укрывать.
Искание никогда не есть голое еще‑не‑обладание, лишение. Увиденное так, оно имеет расчет только на достижимый результат.
Прежде всего и собственно говоря, искание является вы-хождением в ту область, в которой открывается или отказывает истина.
Искание есть будущее в себе и при-хождение-в-близость к бытию.
Лишь искание приводит ищущих к самим себе, то есть в самость тут-бытия, в котором совершается свечение и сокрытие сущего.
Само-бытие – находка, уже лежащая в искании, надежный светильник, который светит вперед всякому почитанию, только лишь силой которого мыможем быть открыты для созвучия наиединственного и величайшего.
251. Сущность народа и тут-бытие
Народ есть только народ, если он получает в нахождении своего Бога наделенной свою историю, того Бога, который понуждает его возвысится над собой и так ставит его назад в бытийствующее.
Только тогда он уходит от опасности вращаться вокруг самого себя и то, что является только условием его прочности, обожествлять как свое необусловленное.
Но как он должен найти Бога, если нет тех, которые молчаливо для него ищут и, в качестве такие искатели, должны даже по видимости стоять против еще не народного“народа”!
Однако эти ищущие должны сперва сами быть, как сущие, они должны быть приуготовлены.
Тут-бытие, что это как не основывание бытия этих сущих, прибудущих последнего Бога.
Сущность народа основывает в историчности полагающих-ся из принадлежности к Богу.
Лишь из события, где исторически основывает себя эта принадлежность, возникает обоснование, отчего “жизнь” и живот, зачатие и род, племя, говоря главным словом: земля, требуются для истории и на свой манер вбирают обратно в себя историю и являются все-таки только покорными делу земли и мира, ведомые глубочайшей боязнью навечно остаться самым необусловленным.
Ибо ведь их существо, поскольку глубоко к делу, столь же близко к событию.
252. Присутствие и наследники последнего Бога
Простейшие, но и наиболее внешние контрасты этот Бог будет сооружать над своим народом, в качестве путей, на которых он уходит в скитания от самого себя, чтобы найти когда-нибудь свою сущность и исчерпать мгновение своей истории.
Мир и земля в своем столкновении поднимут любовь и смерть в их наивысшее и в преданность Богу и соединят существование хаоса в разностороннем постижении истины бытийствующего.
Предбудущие последнего Бога выспорят в оспаривании этого спора событие и вспомнят в широчайшем взгляде назад наиболее возвышенное творение, как исполненную единомоментность и неповторимость бытия.
Наряду с этим массовое спускает с цепи все козни своего неистовства и сносит всё непрочное и половинчатое, всё обнадеживающее себя лишь прежним. Будет ли потом вокруг время божеств?(…)
[1] См. его работу “Нищета и блеск перевода” в кн. Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? – М., 1991.