Либеральная идеология и традиционные ценности
Насколько непродуктивны и, в конечном счете, гибельны поиски «врагов народа» из плоти и крови, настолько же необходимо осознание идеалов и опасностей в мировоззренческом плане. И в этом вот именно плане злейшим «врагом» России является, на наш взгляд, либеральная идеология. Во-первых, она опасна тем, что дезориентирует человека, предлагая ему ложные ценности, как мы постараемся показать далее. А во-вторых, с нею очень непросто совладать, потому что она узурпирует права на священное для всякого настоящего человека понятие «свобода», автоматически представляя дело так, что все противники либерализма являются ненавистниками свободы. Для преодоления идеологии либерализма необходимо, таким образом, противопоставить ему альтернативное и более глубокое понимание свободы, более глубокое понимание человека, жизни и мира вообще.
Прежде всего, хотелось бы констатировать ту пагубную роль, которую либерализм сыграл в современной российской истории. Не вполне ведь верно, на наш взгляд, целиком возлагать вину за российские безумства XX века на большевистский коммунизм. Царя свергли и революцию в 1917 году устроили вовсе не большевики, это явилось результатом либерального процесса в России, большевики пришли уже на развалины империи после того, как обанкротилось либеральное Временное правительство. На исходе XX века опять-таки либеральные реформы (под руководством и при щедрой помощи Запада) снова поставили Россию перед реальной перспективой вырождения, разрухи и гражданской войны. На этот раз, может быть, удастся выйти из кризиса без диктатуры и лагерей. В западном мире общественное мнение и политическая практика тоже испытывают колебания от большего либерализма к меньшему, но Запад, тем не менее, именно в либеральной парадигме эволюционирует. Либерализм в России разрушает самые основы общественной жизни, перефразируя известную поговорку: «Что немцу хорошо, то русскому иногда – смерть».
Причины, по которым «немцу хорошо» от либерализма, мы оставим пока в стороне и попробуем объяснить себе, почему нам, русским от него «смерть». Либеральная идеология базируется на признании высшей и абсолютной ценностью прав и свобод отдельной личности. В этом смысле, как это ни покажется странным, едва ли не самым последовательным либералом является Томас Гоббс. От природы человек имеет право НА ВСЕ, таков его исходный тезис. Право на все – это и есть «естественное право» человека. Однако прямое проведение в жизнь этого «естественного права» означает «войну всех против всех» и, таким образом, уничтожение той самой личности, «естественное право» которой утверждается. Выход из этого парадокса Гоббс указывает в создании государства путем «общественного договора», смысл которого в том, что все и каждый отказываются от своего «права на все», то есть от всех своих прав, наделяя этими правами создаваемое государство. И теперь уже оно, это государственное чудовище, имеет право на все, а каждый гражданин имеет только те права, какими его государство благоволит наделить. Таким образом, предельно последовательное развитие фундаментального принципа либерализма приводит к утверждению полного бесправия гражданина перед государством. Самый, на наш взгляд, последовательный либерал Гоббс оказывается проповедником тоталитаризма.
Дальнейшее развитие либеральной идеи стремилось обосновать реальную политическую свободу человека, в том числе и по отношению к государству, однако такое «приближение к реальности» давалось ценой явной непоследовательности. Так, например, Джон Локк (считающийся основоположником либерализма) гораздо более мягко и жизненно, чем Гоббс, выстраивает модель государственной системы, но в изложении принципиальных основ общественной жизни ему приходится быть путаным и сбивчивым. С одной стороны исходным принципом он считает свободу личности, но с другой – почему-то полагает, что, будучи равными, люди не используют друг друга в корыстных интересах и, раз уж они все свободны, они почему-то изначально уважают свободу друг друга, вследствие чего «естественным состоянием» является не «война всех против всех», а сотрудничество. Далее, Локк полагает, что не все права передаются гражданином государству, что права на жизнь, свободу и собственность являются не просто естественными, но и неотчуждаемыми. Но практика государственной жизни невозможна без нарушения этих прав: если даже нет смертной казни, то от войны никакое государство не застраховано, и призвать на войну и послать на смерть своего гражданина оно имеет право, кроме того, даже если людей не казнят, то без лишения свободы никак не обойтись, и даже если отсутствует такая мера как конфискация имущества в законе регулярном, то в некоторых экстраординарных случаях государство получает право на распоряжение и собственностью граждан. Для обоснования таких мер либералам всегда приходится говорить очень правильные слова, но слова никак не вытекающие из принципов либерализма, более того, – слова противоречащие и друг другу, и этим основным принципам. Суть этих слов сводится к тому, что неотчуждаемые права, конечно, отчуждать нельзя, но если очень надо – для обеспечения опять-таки фундаментальных и неотчуждаемых прав других людей, которых (людей и прав) больше, – то все-таки можно, что свобода, конечно, священна, но иногда ее и ограничить нужно мерами принуждения. Слова правильные, только обосновать их либерализм не способен. Либерализм, таким образом, подрывает основы общественной и государственной жизни, ибо исходной точкой и конечным идеалом видит обособленно свободного индивида никак не связанного с другими людьми, с социальными институтами и государственной системой, не связанного, потому что любая связь есть ограничение свободы.
Однако человеческая личность не самодостаточна и человеческая жизнь имеет гораздо более глубокую основу, чем внешняя соотнесенность индивидуальных свобод. Начать надо с того, что человеческая жизнь начинается в семье, человек вырастает из семьи всем своим существом, его бытие коренится там. Свободе предшествует дар: еще прежде того, как человек реализует в личностном плане свою свободу, ему подается в дар его жизнь, его родители, подается любовь, и вот этими-то дарами его личность зачинается и возрастает, этими дарами раскрывается в нем его свобода. Либерализм разлагает эту органическую целостность семейного родства, следствием чего является рождение в мир человека с недоделанной личностью и больною свободой, и никакие психоаналитики не могут потом исцелить этой инвалидности души. Не менее значимой онтологической реальностью, из которой вырастает существо человеческой личности, является вера, как обращенность человека к абсолютной и вечной первореальности, и Церковь, как единство людей, утвержденное в вере. Именно такое единство людей на предельном бытийном уровне является настоящим основанием всякой общественности, как внешних форм соотнесения деятельности людей. Либерализм же к такой внешней соотнесенности как раз и сводит весь смысл общественной жизни, выхолащивая из нее всякий смысл.
Это разложение жизни либеральными идеями совершенно очевидно идет и на Западе. Было бы смешно, когда бы не было так грустно видеть парадоксальную ситуацию, когда главным островком семейных устоев становятся геи и лесбиянки: именно они ценят верность, ревнуют, усыновляют детей, борются за право официально регистрировать свои отношения, в то время как «натуралы», то есть «нормальные люди» детей бросают, множат число разводов и практикуют разнообразные «свободные формы» сожительства, группового в том числе. Запад на своем либеральном пути тоже загнивает, но при этом, как давно замечено, еще в целом неплохо пахнет. Либеральное гниение России будет пахнуть гораздо хуже. Для русского человека, видимо, всегда были более значимы намеченные выше традиционные ценности: семья, Церковь, человеческая близость, служение общим целям, забота о «внутреннем человеке», о духовной свободе, верность правде, верность святыне. Очень редко кто так жил, но что так надо жить. – это знали все. Россия реально жила идеалом святости. Эти слова могут показаться напыщенным мечтательством и самодовольством, если смотреть на Россию чужим холодным взглядом, скользящим по поверхности, но так оно и есть, – с очевидностью знает любой, кто живет Россией. Эмпирическая реальность России весьма далека от этого идеала, но только имея этот идеал Россия может существовать.